Статья с таким заголовком появилась в газете «Советский спорт» 3 сентября 1992 года (№127). Личность Аверина заслуживает отдельной записи в блоге, все-таки у нас не так много было абсолютных чемпионов СССР. Пусть перепечатка статьи будет первой ласточкой.
Год назад познакомился с Геннадием Авериным, кумиром мальчишек, «злым гением» высокого спортивного начальства, азартным игроком и в теннисе, и в жизни. Недавно с удовольствием с ним побеседовал за рюмочкой чая. Как водится, альбом с вырезками был предоставлен. Сразу же заинтересовался вот этим фото из американской газеты.
— Это же Ричард Никсон! Верно?
— Ну как же его не узнать? Но главная фигура, на мой взгляд, здесь не вице-президент США, а Николай Леонов. Вот мы стоим — Коля Новиков, я, Леонов — тогда наш тренер, Зигмунд Калныньш, в шляпе «прячется» руководитель делегации Владимир Чубаров. Леонова теперь знают миллионы — это прекрасный писатель детективного жанра. «Трактир на Пятницкой» видели? Это по его сценарию. А в «Юности» сколько было его бестселлеров!
— Где же Никсона повстречали?
— В Штатах, в аэропорту, в 60-м. Мы тогда турне совершали, перелетали из Вашингтона в другой город. И Никсон куда-то направлялся. Ему сказали, что в зале русские. Он сразу поспешил к нам. Положил мне огромную ручищу на плечо, улыбался. Мне все было в диковинку, но более всего поразило дружелюбие американцев. И когда позже началась «холодная война», я на каждом углу говорил, что это все неправда.
— От известного спортивного журналиста слышал немало веселых и грустных историй о вас, Геннадий Александрович. Говорят, вы были одной из самых скандальных фигур нашего спорта. Видя вашу веселость, заряженность на дела, не скажешь, что вы пережили что-то тяжелое.
— Пережил, да еще сколько! Но все же забывается, раны затягиваются. Я игрок по натуре, люблю рисковать. И это с детства. Из-за своего несносного характера все время попадал в переделки. Зато у меня любимая шутка для друзей — в Калуге родились два знаменитых человека: Циолковский и Аверин.
— Вот я нашел заметки, что на Спартакиаде народов СССР калужанин Гена Аверин занял третье место и поступил в МГУ.
— Я нисколько не сомневался, что буду учиться в Москве. Мама — Елена Дмитриевна спокойно мне говорила: «Твоя сестра Зоя учится МГУ, на историческом, и ты туда легко попадешь». Я попытался сдавать экзамены на факультет журналистики, но сильно заикался, и меня не пропустили. Попал на биофак, позже перевелся на «экономическую географию».
Теннисом я увлекся настолько сильно, что был профессионалом. И в 13 лет взяли в юношескую сборную страны. В первый же день в гостинице «Киевская» один известный игрок заставил меня глушить водку: «Пей и будешь играть, как я». Чуть не окочурился. А через пять лет впервые стал чемпионом страны в личном зачете и с Гришей Гринбергом в паре, с Сюзанной Захарян взял «серебро». Через два сезона был объявлен абсолютным чемпионом — выиграл сам, с Колей Новиковым и Зоей Рудновой. С Зоей мы вообще шесть раз побеждали. А всего у меня 11 золотых наград чемпиона Союза.
Я всегда считал, что если есть возможность, то надо уметь зарабатывать. Заграничные поездки давали шанс сделать деньги. Но тогда это считалось преступлением, Все везли шмотки и продавали. Главное было — не попасться. Кого хватали за руку, то поднимался страшный скандал.
Перед одним вояжем за бугор я через третье лицо договорился купить семьдесят долларов. Встретился с человеком у памятника Юрию Долгорукому. Затем отправился на лекции. Вдруг меня вызывают в учебную часть: двое молодых людей берут меня под ручки и отвозят на Лубянку. Было это 11 декабря, холод собачий. Допрос шел беспрерывно в течение суток. Настольная лампа в глаза, то вкрадчивые, то истеричные крики меняющихся следователей: «Где спрятал валюту?» Я от страха отнекивался. Но потом, после обыска, доллары нашли в вазе моей комнаты. Оказалось, они уже были простыми бумажками, «дореформенными». Меня просто надули. Но пришлось сознаться. И понеслось.
Обо мне было написано десять разоблачительных статей, В «Комсомолке» одна называлась так: «Встать! Суд идет!» Меня назвали почти врагом народа. Пять собраний провели в МГУ, исключили, конечно. А тут еще выяснилось, что я не член ВЛКСМ. Это подлило масла в огонь. Что поделаешь, в школе меня «официально» назвали стилягой (я привез из Чехословакии ботинки на толстой подошве и длинный плащ на вырост) и не дали мне стать комсомольцем.
Понятно, что КГБ сразу же прислал «телегу» в Спорткомитет. Как клеймо, как выстрел в спину — невыездной! Но жить-то надо. Меня научили, как я должен прийти в бюро ВЛКСМ и жалостливо говорить, что полностью осознал свою чудовищную ошибку и исправлю вину честным трудом. Фарс состоялся.
— Знаю, что вы были старшим тренером сборной страны.
— И даже дважды.
— Как это?
— В 71-м назначили меня старшим вместо Сергея Шпраха. Через год поехал в Болгарию, на отдых. В задний карман брюк положил 120 рэ (смешно сейчас все это слушать, да?). Таможенник мне и говорит: «Что у вас лежит в левом заднем кармане брюк? Кто-то из своих «сдал». Снова собрания, обличения, приказы об увольнении, Плюнул я на все и окончил аспирантуру в Институте географии Академии наук. Подготовил диссертацию на тему довольно трудную — развитие Тюменской области в связи с добычей нефти и газа. Между прочим, по тундре поползал будь здоров. А защищаться не стал, снова в спорт потянуло. Поручился за меня, как и тогда, когда был спортсменом, Валентин Лукич Сыч. Спасибо ему за это. За доверие вкалывал на совесть — Анатолий Строкатов, первый из наших игроков, взял личное «серебро» на чемпионате Европы.
Затем руководство дало мне «команду» начать омоложение сборной. Начал беседы с ветеранами, а они на меня анонимку в ЦК партии — Аверин, мол, фарцовщик и аморальный тип. Долго не разбирались — уволили по статье, в трудовую книжку записали: «За аморальное поведение». Подал в суд. Добился того, что сделали новую запись: «По собственному желанию».
Года два не мог устроиться никуда тренером — один завистливый чиновник из управления игр звонил в общества, спортшколы и грозно требовал Аверина на работу не брать. Только Лев Борисович Кофман не испугался, он был директором центральной школы высшего спортивного мастерства при управлении народного образования. Занимался с детишками.
— Мне очень трудно передать вашу речь — веселую, жизнерадостную на фоне мрачных событий жизни.
— У меня есть еще мрачная шутка — родился я пятого сентября, в день гибели Чапаева. Мне уже «полтинник», но я только сейчас «выплыл». Эта новая жизнь точно по мне! Предприимчивость ценится во всем мире, только у нас наказывалась. Являюсь директором малого рекламно-издательского предприятия «Олимпик». Мы занимаемся издательской деятельностью, торговлей, оказываем посреднические услуги, заключаем контракты со спортсменами для выступлений за границей, для инофирм подыскиваем теннисные корты и тренеров.
Поверьте, стремление к богатой жизни — это же естественное желание любого человека. С очаровательной женой Ириной купили дачу, у нас любимая кавказская овчарка Джой, дочка Мария от первого брака поступила в Бар-Иланский университет в Тель-Авиве, изучает историю Америки. Устанавливая деловые связи, побывал в США, Франции, Германии, Израиле, Голландии. Собираемся с Ириной на Сицилию в гости к Станиславу Гомозкову и Флюре Булатовой. Они поженились и счастливы. Обожают Италию. А мне без России не жить. Мне здесь свободно дышится. Кручусь, конечно, в бешеном темпе. Но ведь я все это делаю не для дяди из райкома.
…Пришли люди с сумками. Доставлена партии отличных японских юбок. Рука Аверина потянулась к телефону.
А у меня — перо к бумаге.
Образ делового человека из мира спорта пытался представить читателям В. Голубев